«Андижанский самосуд»: виновные, заявление Ислама Капарзо и как нам быть с этим «трендом» дальше

Мужчины поместили в багажник авто избитого жителя Андижана и снимали инцидент на камеру.

4 января в соцсетях распространилось видео, на котором группа неизвестных устроила самосуд над мужчиной: избитого жителя Андижана поместили в багажник авто и записывали процесс расправы на камеру. Мужчины решили, что «стукач» снимает их нарушения ПДД с целью заработка и посчитали его поступок «доносительством».

— Аваз Алиевич, нам известно, что вы — историк и правовед в одном лице, а также специалист в области конфликтологии. Стали ли недавние события с самосудом за возможный донос поводом для ваших размышлений? Можно ли назвать случившееся конфликтом, или же стоит полагать, что это банальное преступление?

— Да. Если констатировать факт, по сути мужчина занимался фотосъемкой объектов по своему усмотрению, что не противоречит действующему законодательству. Несмотря на это, руководствующаяся самоуправством и хулиганскими побуждениями группа лиц, позволявшая себе заподозрить его в съемке нарушений ПДД, применила в отношении так называемого «подозреваемого» ряд противоправных действий. Они сопровождались рукоприкладством при производстве самовольно-произвольного дознания (выяснение мотива и иных обстоятельств), где правонарушители пытались инициировать привязывание «подозреваемого» к дереву и т.д. Возможно,  люди пытались этим самым инсценировать внесудебный процесс в виде самосуда, носящий воспитательный или устрашительный характер с целью посыла в общество присутствия альтернативных представлений о порядке, демонстрируя последствия неповиновения.

Этот вывод подтверждается тем, что люди, совершавшие так называемый «самосуд», не торопились покинуть место происшествия во избежание наступления правовых последствий, а стремились создать сцену публичного наказания, что не может не вызывать озабоченность.

На мой взгляд, ситуация не является конфликтом. Тут отсутствует элементарное противоборство взаимосвязанных сторон, это больше напоминает атаку (нападение), мотивацию участников которой необходимо выяснять процессуальным путем.

— Исходя из опыта работы, могли бы вы привести для сравнения аналогичные примеры совпадающих по доминирующим признакам преступлений?

— Это несложно. Можно привести пример с жителем соседнего Намангана — Сатимовым Халимжоном 1942-го года рождения. Он не имел полного среднего образования и представлений о фундаментальных основах теории государства и права, но пытался в составе группы себе подобных лиц внедрить на заре 90-х годов в общество свои нормы и правила поведения. Нарушителей этих условий придавали выборочным образом публичным унизительным средневековым наказаниям по своему усмотрению. Естественно, за свои противоправные деяния Сатимов был приговорен в установленном законом порядке судом к восьми годам лишения свободы. Публичный акт в виде устрашительной казни был совершён с участием зарубежных наемников в Фергане 5 июня 1989 года в отношении Анварова Нурали Нуритдиновича 1968 года рождения. Они сделали это с целью эскалации спровоцированного в Кувасае 23 мая 1989 года конфликта для достижения глобального хаоса, направленного на подрыв межнационального единства и межконфессиального согласия. К сожалению, несмотря на широкий резонанс и первоначально принимавшиеся беспрецедентные меры, это преступление, по независящим от участников следственно-оперативной группы обстоятельствам, оказалось в числе нераскрытых по сегодняшний день.

— Я полагаю, что одна из причин такого инцидента — тотальное укрывательство. Фокусируя внимание на причинах участившихся самосудов, хотела бы услышать ваше мнение о предполагаемой мною взаимной связи их появления с практикой этого самого тотального укрывательства.

— Ваш вопрос содержит острейшую социальную проблему, относительно не только негативной роли укрывательства преступлений в диаграмме общей преступности или отдельных видов преступлений, но разрушительной роли цивилизационных достижений. На протяжении своей госслужбы в системе правоохранительных органов, мне приходилось неоднократно обращать внимание на порочность практики латентности (укрывательства) преступлений, порожденной принципами процентомании, позволяющей создавать условия для демонстрации ложного благополучия в сфере борьбы с преступностью посредством фиктивной статистики.

Это самое страшное антисоциальное явление, не позволяющее законодателю и законоприменителю эффективно выполнять свои задачи, создавая этим самым основу для разрушения государства и права.

Естественно, латентность криминальной реальности не может не способствовать росту имеющих состав преступлений внесудебных проявлений, в силу укрывательства которых они остаются за рамками должного (процессуального) реагирования.

— Как, на ваш взгляд, необходимо реагировать правоохранительным органам на действия активных участников Андижанского самосуда? Достаточно ли ограничиться привлечением их к административной ответсвенности?

— Мне кажется, в связи с резонансом этого факта, органы следствия и надзора дадут объективную оценку по результатам исследования обстоятельств дела.

— Исламовед Ислам Капарзо (Ислам Каримбаев) сделал довольно-таки громкое заявление по поводу случившегося в Андижане, определив: «На самом деле, система доносительства, которая у нас усиленно пытается внедриться набирает обороты, и под видом того, что повышается уровень гражданской ответственности, поощряется и превращается в бизнес попытка доносить друг на друга за деньги». Не усматриваете ли вы в таких высказываниях социальную опасность или искажение фактов. Или же в сказанном отсутствуют поводы для беспокойства?

— Я знаком с этой публикацией с инспирированным названием «Доносительство — индикатор болезни общества?». Там автор, искажая суть несвязанных между собой самостоятельных фактов различной природы, вопреки логике, соединяет между собой совершенно несоединимое в целях оправдания совершенного правонарушения (получившее в соцсетях название «самосуд»), фактически имеющее все признаки ряда преступлений.

Капарзо обобщил действия правонарушителей, напавших на мужчину с собственным смартфоном в руках, и завладевших им с помощью рукоприкладства (насилия) со словесными претензиями в адрес хозяйствующих субъектов.

Тут же он сделал популистический вывод нравоучительного характера на основе логики (уголовных понятий) асоциальной культуры, что стукачество для него —  разновидность предательства себя перед обществом, ссылаясь при этом на авторитетных классиков одной из трех мировых монотеистических религий, хотя теология к данному составу деяния никаких регулятивных или правоохранительных предписаний не имеет.

Вместе с этим, пытаясь сконструировать оправдательную позицию для правонарушителей с одновременным обвинением потерпевшего, автор злонамеренно называет лиц, готовых в условиях глобальной цифровизации во всех сферах жизнедеятельности, противостоять с помощью своих многофункциональных смартфонов многочленным правонарушениям путем должного информирования правоохранителей, определив их «доносчиками». При этом, автор уклонился (умышленно или по незнанию) от пояснения того, что в указанных им источниках речь идет о «доносчиках», склонных совершать деяния в виде «предательства», «измены» касательно своей родины в широком смысле этого понятия, что не имеет ничего общего с Андижанским «самосудом».

Также я считаю неуместным, применение автором понятия «двуличие человека», отождествляющего собою понятие «лицемерие», которое никогда не поощрялось ни одной формой права и ни одной религией, что также не имеет никакого ситуативного отношения к происшедшему в Андижане. Ко всему прочему, «лицемерие» не имеет ничего общего с «доносительством», хотя автор искусственно соединяет эти два, совершенное различных понятия, называя их «бедами доносительства».

Стоит понимать, что социально-правовая наука Криминология давно определила преступность социальной проблемой, рассматривающей возможности расширения влияния общественности в противодействии преступности.

Законопослушные граждане цивилизационных стран мира традиционно пресекают любые проявления правонарушений и без промедлений сообщают в правоохранительные органы о любых правонарушениях или появлении подозрительных лиц, не считая свой гражданский долг «доносительством».

В контексте деструктивного контента автора, хотелось бы напомнить, что еще в средние века был создан институт «Мухтасиб», эволюционировавший в институт современного чиновничества. Мухтасибы наблюдали за порядком на рынках и обеспечивали соблюдение норм шариата. Деятельность мухтасибов в общественной жизни материально стимулировалась, что в последующем преобразуется в стабильную зарплату.

— Российский блогер Илья Варламов прокомментировал ситуацию, сказав: «Я немножко переживаю, что если я поеду в Узбекистан, то меня затолкают в багажник, а потом привяжут к дереву». При этом он похвалил нашу систему, а именно момент, когда люди получают вознаграждение за сообщение о правонарушениях. Он выразил надежду, что когда-нибудь она появится и в России. Что думаете по этому поводу?

— Несмотря на возможную на первый взгляд гиперболизацию Андижанского самосуда, хотелось бы отметить достойную политкорректность изложенного блогером Ильей Варламовым посыла с применением некоторого апострофа. Ведь многие проявили равнодушие, а тема крайне серьезная.

Говоря же о блогере, уместно обратиться к очередному посланию президента от 29.12.2020 года к народу и парламенту, в котором он определил роль представителей СМИ и блогеров: «не только освещают проводимые в республике реформы, но и обращают внимание на острые проблемы и ошибки, допущенные при их реализации, заставляя некоторых руководителей пересматривать свои подходы в работе, чтобы решать обозначенные проблемы».

Что касается использования практики стимулирования законопослушных граждан за информацию о правонарушениях, как заметил Варламов, апробированной и широко используемой во многих странах мира, то я оцениваю этот шаг, как первый с середины 1979-годов прорыв в сфере реальной борьбы с преступностью путем оптимального сокращения латентной (укрытой от статистики и реагирования) преступности. В данном случае все сделано правильно, а именно для разработки и легализации нового порядка своевременной регистрации и полноценного реагирования на любую информацию о готовящимся или совершенном преступлении, с целью их пресечений, раскрытия в режиме реализации основополагающих принципов неотвратимости отвественности и верховенства закона.

Беседовала: Жанона Ахмедова

От редакции

С 1 января 2021-го нарушения правил дорожного движения можно фиксировать как с помощью видеорегистраторов, так и камер видеонаблюдения и других устройств съемки, а также мобильных телефонов.

Ранее в Узбекистане записи о нарушениях ПДД принимаются только с видеорегистратора, сделанные не позднее трех дней с момента происшествия. Очевидцам, зафиксировавшим подобные противозаконные действия, перечисляется вознаграждение в размере 5% от БРВ (11 150 сумов) общей суммы установленного штрафа.

Такое нововведение предоставит водителям и пешеходам дополнительную возможность для выявления случаев несоблюдения правил дорожного движения.

NOVA24 в Telegram. Подписывайтесь
Срочные новости и главные события